«Новые известия»
11.09.2007
В этот день многие генералы и офицеры 9-го управления КГБ СССР – бывшие сотрудники бывшей легендарной «Девятки», многие сотрудники нынешней Федеральной службы охраны соберутся на кладбище в Химках. Они будут приезжать, не сговариваясь, не привлекая к себе особого внимания, не планируя точного времени. Будут съезжаться из разных концов Москвы, чтобы молча постоять у могилы своего коллеги и друга Бориса Ивановича Голенцова. До своего юбилея полковник Голенцов не дожил чуть более пяти месяцев.
О профессии телохранителя в наши дни не знает разве что ленивый. Фильмы, книги, криминальные репортажи и хроники происшествий едва ли не каждый день напоминают нам о людях, готовых прикрыть собой «охраняемое лицо», – будь то политический деятель, бизнесмен или поп-звезда. Не попадают в сводки и в поле зрения любопытствующей публики лишь настоящие профессионалы старой школы, те самые офицеры «Девятки», которые всю жизнь находились в тени. А точнее, оставаясь в тени, служили живым щитом для охраняемых лиц. В их числе был и Борис Голенцов.
Поначалу рядовой сотрудник 9-го управления КГБ, он, как и многие его незаметные коллеги, работал на выездах, на объектах, которые должны были посетить охраняемые лица из членов Политбюро. Стоял в дальнем оцеплении, контролировал обстановку, обеспечивал безопасность в своем секторе. И чем незаметнее он оставался для непосвященных, тем внимательнее к нему присматривалось руководство «Девятки». Надежный, собранный, спортивный, элегантно-жесткий и душевно открытый – в нем виделась перспектива и чувствовался стержень.
«Когда Бориса в 72-м году рекомендовали в личную выездную охрану Алексея Николаевича Косыгина (председателя Совета министров СССР. – «НИ»), у нас никто не удивился», – вспоминает генерал Михаил Титков, бывший заместитель начальника 9-го управления. – Брежнев и Подгорный тогда были послабее, а Косыгин отличался спортивным образом жизни. Поэтому и ребят ему подбирали соответствующих. Борис же был отличным лыжником, пловцом, стрелком, то есть по многим параметрам подходил. Но главное – очень профессионально работал. Это у нас особенно во время командировок заметно. Когда каждый человек как на ладони. Там к Голенцову никогда вопросов не было – очень подготовленный, добросовестный, отрабатывал все, до малейших деталей. На него можно было положиться, а это в нашей профессии очень важно. Не случайно, когда уже не стало Косыгина, Брежнева и генеральным секретарем избрали Горбачева, Владимир Тимофеевич Медведев, начальник охраны генсека, пригласил в личную охрану Голенцова. Уже опытного к тому времени офицера».
О том, что этот переход в самое элитное подразделение элитной спецслужбы окажется переломным в судьбе Бориса Ивановича, выяснится позднее, лишь в августе 1991 г. А до этого – бесконечные командировки, совершенно непривычные выходы в народ генерального секретаря, от которых и народ, видавший членов Политбюро лишь по телевизору, впадал в растерянность. И личная охрана сбивалась с ног, реагируя на экспромты, которые до этого не позволял себе ни один из охраняемых ранее лиц. Особенно сложными эти экспромты были в зарубежных поездках, когда свои действия нашим «личникам» нужно было оперативно координировать с сотрудниками местных секретных служб. Борис Голенцов и на таких экспромтах, и на контактах с зарубежными коллегами, и в повседневной служебной рутине нарабатывал бесценный опыт профессионального сотрудника личной охраны высшей пробы. Он как-то незаметно становился одним из тех, кого можно было пересчитать по пальцам. И не только в нашей стране.
Люди удивительной по степени самопожертвования профессии – они всю жизнь посвятили тому, чтобы обеспечить безопасность «охраняемого лица», готовые в любое мгновение прикрыть это самое «лицо» собой, готовые в любую минуту погибнуть ради того, чтобы выполнить свой долг. Впрочем, доводить дело до гибели – это уже не очень профессионально.
В августе 1991 г. подполковник Борис Голенцов доказал это не только собственным опытом. Он оказался в Форосе как раз в тот момент, когда гэкачеписты попытались совершить переворот, а генерального секретаря блокировали в его крымской резиденции. Начальник охраны генсека, выполнив приказ руководства КГБ, резиденцию покинул. Подполковник Голенцов вместе с небольшой группой офицеров личной охраны выполнять приказ отказался, заявив, что его долг – до конца защищать «охраняемое лицо». Так они и простояли несколько суток с оружием в руках, прикрывая собой растерянного генсека и его семью, – горстка настоящих русских офицеров, для которых долг – это не просто слово из присяги.
Несколько суток спустя генсек с триумфом вернулся в Москву праздновать победу над ГКЧП, победу, которую ему обеспечила пробудившаяся Россия во главе с Ельциным. А во всеобщем триумфе самыми незаметными оставались эти офицеры из команды Голенцова. Настоящие офицеры, без которых Горбачева могло уже и не быть.
Общая эйфория победы обошла их стороной еще и потому, что вместе с развалом страны начался развал их службы, их легендарной «Девятки». 9-е управление КГБ СССР было расформировано, а на его базе создали Главное управление охраны РФ, в котором не нашлось места огромному числу бывших сотрудников. И, прежде всего, руководящих. В их числе было и много друзей полковника Бориса Голенцова, назначенного заместителем начальника охраны Президента СССР. Выбирая между друзьями и долгом, Борис Иванович снова выбрал долг, потому что для него это и не требовало выбора. Так жил.
Даже уход Горбачева с политической сцены ничего не изменил в позиции полковника Голенцова. Он ушел вместе с «охраняемым лицом», продолжая его охранять едва ли не на чистом энтузиазме. И снова почти с той же горсткой форосских офицеров.
Энтузиазм в новых экономических условиях оказался невостребованным. Михаил Сергеевич занялся просветительской деятельностью, увлекся собственным фондом и о судьбе верных ему офицеров как-то подзабыл. Вот и пришлось офицерам искать себе достойное дело для нормального проживания. Полковник Голенцов пришел к Михаилу Горбачеву, доложил об обстановке, признался, что и сам не в состоянии обеспечивать семью и справляться с нарастающими проблемами. Горбачев выслушал, развел огорченно руками и сказал, что ничем, к сожалению, не может помочь. А уход «на вольные хлеба» готов понять.
На «вольные хлеба» Борис Иванович пришел в швейцарскую компанию Lia Oil. Вернее, пришел он к швейцарскому бизнесмену родом из Чечни Зие Бажаеву, которому и принадлежала компания. Пришел по совету сослуживцев, уверявших, что Бажаев – очень достойный человек. «А я ехал к нему и до последнего момента сомневался, – рассказывал мне позднее Борис Иванович. – Я все думал: ну, как же так, столько лет отслужить в органах, в нашей «Девятке», а теперь идти на службу к какому-то чеченцу? Доехал только потому, что пообещал нашим ребятам. А приехал, начал с ним говорить, и уже через 15 минут понял, насколько ребята были правы. Поразительно достойным человеком оказался. Умным, интеллигентным, обаятельным. И при этом очень надежным. Как и все его братья. Не случайно ему вскоре руководство страны поручило создать в Чечне государственную нефтяную компанию – ЮНКО. Причем в самый разгар первой войны. Зия справился. А я все время был рядом». Впрочем, Борис Иванович и тут умудрялся оставаться незаметным, хотя риск его службы возрос многократно, учитывая войну на Кавказе и специфические условия российской действительности конца девяностых, когда крупных бизнесменов отстреливали едва ли не ежедневно. Полковнику Голенцову и его команде удавалось оберегать команду Зии Бажаева от рикошетов действительности.
А в команде Бориса Ивановича были все те же офицеры из «Девятки». Элита из элит. В их числе и те, кто стоял рядом с ним в Форосе. Несколько лет спустя, 9 марта 2000 г., один из этих офицеров, пожалуй, лучший «личник» бывшей «Девятки» подполковник Николай Тектов, погиб вместе с Зией Бажаевым в загадочной авиакатастрофе самолета Як-40 в аэропорту «Шереметьево». В этой же катастрофе погибли журналист Артем Боровик и еще шесть человек.
Для полковника Голенцова эта катастрофа стала страшным ударом. Он как раз возвращался из короткого отпуска, получил сообщение от коллег и помчался в аэропорт, не веря в произошедшее. Но его помощь, его колоссальный опыт на этот раз запоздали. Одним ударом судьбы он потерял и друга. И «охраняемый объект», который к тому времени уже тоже стал настоящим товарищем. Всю оставшуюся жизнь Борис Иванович корил себя за это, хотя вины его в трагедии и не было.
«Группа Альянс», созданная Зией Бажаевым, с годами набирала обороты, росла, поднималась, осваивала новые пространства на рынках соседних государств. Вместе с компанией росла и служба безопасности, которую курировал Борис Иванович Голенцов. Казалось, что он успевал одновременно бывать всюду – и в бесконечных полетах нового президента «Группы» Мусы Бажаева, сопровождая его из одного региона в другой, и в московских офисах, и в Ассоциации ветеранов органов федеральной службы охраны «Девятичи», которую создавал вместе со своими коллегами.
«Борис был одним из первых, кто согласился стать соучредителем «Девятичей», – говорит генерал Михаил Титков, один из инициаторов создания ассоциации. – Он был очень загружен работой, но всегда находил время помочь нашим ветеранам. Он пробил нам помещение, умудрялся находить средства для нуждающихся в лечении. Человек был удивительно отзывчивый, открытый, готовый, ну, просто в любую минуту подставить плечо. И никогда не таивший обиды и зла».
Генерал Титков знал, о чем говорит. В ассоциацию вошли очень многие ветераны «Девятки», в том числе и те, кто покинул Форос, выполняя приказ и оставляя там своих товарищей. Ассоциация их всех вновь объединила.
«А что нам теперь делить?» – говорил мне Борис Иванович, когда я, заскочив ненадолго из редакции в «Альянс» или сидя за шашлыком где-нибудь на отдыхе, начинал его расспрашивать о деталях Фороса. – Это было сложное время, страна рушилась, служба рушилась, судьбы ломались. Каждый делал свой выбор, и не знаю, вправе ли мы судить. Время рассудит». Он находил оправдания и тем, кто их оставил, и руководству КГБ, которое их предало, и Михаилу Горбачеву, который не нашел возможности поддержать в трудную минуту своего верного охранника. Он оказался выше их всех, душевнее и честнее. Он умел прощать. И умел скрывать свою боль, как настоящий мужчина. А для душевной боли причин хватало и во время службы. И особенно в последние годы, когда бесконечная тревога за родных не покидала его ни на минуту.
К нему можно было прийти в любое время, если вдруг возникала нужда в помощи или совете. Можно было позвонить в любое время суток, будучи уверенным, что он не просто ответит, но, если надо, тут же подставит плечо, протянет руку. Его телефон был записан у меня в мобильнике под номером один, и я всегда знал, что мне достаточно нажать единственную кнопку, чтобы Борис Иванович пришел на помощь. В жизни, к сожалению, такие моменты случались.
Но одновременно дядя Боря, как его зачастую любили называть в «Альянсе» даже те, кто по возрасту и не всегда был моложе него, являлся единственной кнопкой SOS для огромного числа людей. Для друзей и коллег, для родных и близких, для охраняемых лиц, естественно, и для их знакомых. Он был не просто нашим надежным другом, но и нашей «скорой помощью», чей короткий номер мы оставляли на самый крайний случай. И были уверены, что этого случая не будет, пока рядом наш Борис Иванович. Крепкий. Надежный. Спортивно-поджарый. И голубоглазо улыбчивый. Настоящий полковник. Из породы исконно русских солдат, на которых всегда и держалось наше офицерство.
Когда с ним случилась беда – неожиданный микроинсульт, рядом оказалось много друзей. И врачи оказались рядом. И в клинику успели. Попав в реанимацию, он попросил никого к нему не пускать, чтобы его не видели слабым, в трубках и бинтах. Он еще находил в себе силы шутить. И хотел оставаться сильным. Но на рассвете 5 апреля оторвался тромб. И нашего дяди Бори в мгновение не стало.
Совсем незадолго до этого печального рассвета, встречая нас в аэропорту после очередных путешествий, Борис Иванович мне вдруг как-то вроде некстати сказал: «Что-то я стал уставать. Вот дослужу до 60, отметим осенью юбилей, и уйду на пенсию. Охотиться буду, рыбачить. Поживу хоть немного спокойно. Заслужил ведь?» «Да ладно, Борис Иванович, какая пенсия?» – засмеялся я. – Покой вам только снился. Мы ж без вас никуда». На том и разъехались, отложив разговор и про юбилей, и про книгу, которую он очень хотел надиктовать, несколько раз обращаясь ко мне с просьбой найти кого-нибудь из журналистов, если самому недосуг…
На его похороны приехали сотни людей. Все руководство «Группы Альянс», все рядовые сотрудники, журналисты различных изданий, дружившие с ним многие годы, – все шли молчаливой колонной попрощаться с дядей Борей. Колонна автомобилей казалась бесконечной на притихших улицах Москвы. Такого количества офицеров и генералов 9-го управления КГБ, Главного управления федеральной службы охраны РФ, Службы безопасности президента, Федеральной службы охраны, сотрудников других спецслужб не собиралось на панихидах ни разу за последнее десятилетие. Попрощаться с ним пришли все, кто служил с ним рядом в разные годы. Пришли и те, кто оставался с ним до конца, и те, кто уходил в разное время на другие стороны баррикад. Он своей жизнью, своей смертью, всей своею судьбой сумел объединить этих людей и остаться примером надежности, мужества и честности. Остаться настоящим другом. Другом для них и для нас. Теперь уже навсегда.
