«РОДИНА»
№ 9/2008 90-летию Комендатуры
Московского Кремля
посвящается
Кремль в годы Великой Отечественной войны
Накануне войны было признано целесообразным сконцентрировать охрану Московского Кремля и обеспечение его безопасности в отдельном управлении. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1941 года «О разделении Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР и образовании Народного Комиссариата Государственной Безопасности СССР» в структуре нового комиссариата соответствующее место отводилось Управлению коменданта Московского Кремля (УКМК) во главе с генерал-майором Н. К. Спиридоновым.
Война для воинов Кремлёвского гарнизона началась в 8.30 утра 22 июня 1941 года. Согласно приказу о введении режима усиленной охраны и обороны Московского Кремля с выходного дня по тревоге был вызван командный состав комендатуры1. К 19.00 на объект прибыли подразделения, находившиеся в летних лагерях Подмосковья. Полк специального назначения, личный состав отдельной транспортной роты и военно-пожарной команды, составлявшие военный гарнизон Кремля, переводились на казарменное положение. А с 20 июля это распространилось и на вольнонаёмный состав гражданского отдела УКМК, лишённый права выхода с кремлёвской территории.
Проход в Кремль стал производиться с обязательным предъявлением двух документов: служебного удостоверения и паспорта; лица, идущие с оружием, обязаны были сдавать его в бюро пропусков у Спасских или Троицких ворот. Это положение касалось и руководства Наркомата обороны, а с 20 октября и фельдъегерской службы НКВД СССР. Исключение составляли лишь военнослужащие комендатуры Московского Кремля и сотрудники 1-го отдела НКВД СССР. В УКМК произвели замену удостоверений личности и пропусков, в том числе и на автотранспорт. Были приняты меры, исключавшие возможность попадания вновь введённых пропусков и личных документов на фронт.
Вскоре руководство страны вынужденно отказалось от начатых реформ в области государственной безопасности. 20 июля 1941 года в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР Управление коменданта Московского Кремля вновь вошло в состав объединённого НКВД СССР.
В Московском Кремле к началу войны и в дни обороны столицы были прописаны и имели квартиры следующие руководители Советского Союза:
И. В. Сталин — квартира № 1, корпус № 1;
В. М. Молотов — квартира № 36, корпус № 5 (Кавалерский корпус);
К. Е. Ворошилов — квартира № 12, корпус № 9 (Апартаменты Большого Кремлёвского дворца);
Л. М. Каганович — квартира № 1, корпус № 20 (Детская половина БКД);
А. И. Микоян — квартира № 33, корпус № 5 (Кавалерский корпус);
Н. А. Вознесенский — квартира № 28, корпус № 5 (Кавалерский корпус), переехал на жительство в Кремль в феврале 1942 года;
А. А. Андреев — квартира № 22, корпус № 5 (Кавалерский корпус);
А. А. Жданов — квартира № 34, корпус № 5 (Кавалерский корпус). За военный период квартира занималась хозяином девять раз, в дни приезда из Ленинграда;
М. И. Калинин — квартира № 30, корпус № 5 (Кавалерский корпус).
Без учёта охраняемых лиц и членов их семей к началу войны в Московском Кремле проживало 68 семей (239 человек). В основном — это семьи персональных пенсионеров (в том числе Д. И. Ульянова — брата Ленина, жён покойных вождей — С. С. Дзержинской, В. Р. Менжинской, З. Г. Павлуцкой-Орджоникидзе; О. Е. Аллилуевой — матери жены Сталина). Здесь же проживали семьи руководителей комендатуры Кремля (коменданта Спиридонова, его заместителей П. Е. Косынкина, Ф. И. Конкина, Н. С. Шпигова, командира полка специального назначения Т. Ф. Евменчикова, командира отдельного офицерского батальона И. К. Запорожца и других). Кремлёвское место жительства имели также несколько сотрудников личной охраны и обслуживающего персонала 1-го отдела НКГБ СССР с семьями. В общежитии корпуса № 14 были прописаны несколько десятков холостых офицеров гарнизона. В общежитии Арсенала проживали несемейные сотрудники гражданского отдела комендатуры. Посторонних в общежития было запрещено пропускать категорически.
С начала октября 1941 года в Кремле, как и во всех районах столицы, стали наблюдаться перебои с подачей электричества, газа и воды. С декабря газ в Кремле практически отключили и все его обитатели стали посещать бани. Их к этому времени работало в столице всего девять. С января 1942 года руководство Советского государства стало пользоваться услугами Центральных бань. Всё военное время в Кремле для его жителей работала парикмахерская. Военнослужащие подстригались в своих подразделениях.
На территории Московского Кремля в здании правительства СССР (корпус № 1) размещались Совнарком СССР и Государственный Комитет Обороны (ГКО, или как его называли в документах военной поры — ГОКО), сосредоточивший всю полноту власти в стране. Председателем ГКО, а с 8 августа и Верховным Главнокомандующим вооружёнными силами СССР являлся Сталин. Его кабинет находился на втором этаже, в Особом секторе ЦК ВКП(б). Там же размещались кабинеты членов ГКО Ворошилова (до ноября 1944-го), Берии, Маленкова, Вознесенского, Кагановича, Микояна — у последних трёх — с февраля 1942-го. Ряд помещений третьего этажа занимали кабинеты Молотова — заместителя Председателя ГКО и Калинина — председателя Президиума Верховного Совета СССР, с секретариатами и рабочим аппаратом. В декабре 1942 года для контроля работы наркоматов СССР было создано Оперативное бюро ГКО СССР. Председатель Оперативного бюро Берия и аппарат этого органа управления разместились на третьем этаже корпуса № 1.
В документах УКМК (в книге регистрации) сохранились интересные сведения по пропуску через посты охраны Московского Кремля с ноября 1941 года по март 1942 года. Так, с 11 по 30 ноября 1941 года, в один из самых драматических периодов для столицы и страны, отмечено, что к И. В. Сталину, находившемуся в Московском Кремле, пропускали различных посетителей (в основном руководящий состав РККА) в дневное и ночное время 13 дней. Эта информация существенно дополняет комплекс документов, известный под названием «Посетители кремлёвского кабинета И. В. Сталина»2.
Первая с начала войны воздушная тревога в гарнизоне Кремля прозвучала уже 24 июня. Эта учебная тревога выявила ряд существенных недостатков. Для ориентировки шофёров в тёмное время суток в арках Спасских, Боровицких и Арсенальных ворот появились специальные белые полосы. В ночное время скорость движения машин по Кремлю устанавливалась не выше 5 километров в час, с потушенными или затемнёнными фарами. Личному составу нарядов предписывалось следить за соблюдением правил светомаскировки.
26 июня генерал-майор Спиридонов представил записку на имя Берии, в которой предлагал безотлагательно приступить к маскировке Московского Кремля и прилегающих к нему территорий3. В документе предполагалось:
— затруднить противнику при подлёте отыскание Кремля на фоне города Москвы;
— уменьшить возможность прицельного бомбометания с пикированием по отдельным зданиям Кремля.
К записке прилагался проект плана маскировки Московского Кремля, подготовленный группой академика архитектуры Бориса Иофана4. Хотя представленный план был утверждён только 14 июля 1941 года, фактически к работам приступили ещё 28 июня, а закончили их к 1 августа. Маскировку Кремля проводило УКМ, прилегающих территорий и зданий (Красная площадь, ГУМ, Манеж) — Моссовет и соответствующие ведомства, занимавшие здания.
План маскировки Московского Кремля предусматривал два варианта действий5. Первый вариант — плоскостная имитация: в основном перекраска крыш и открытых фасадов всех кремлёвских зданий и стен для создания на них перспективного вида городских зданий, что стало немедленно реализовываться. Кремлёвские звёзды выключили (впоследствии их закрыли деревянными щитами), замаскировали позолоченные купола при помощи декоративных мероприятий, сняли кресты. Была проведена имитационная окраска и присыпка городских кварталов на Манежной и Красной площади, на Ивановской площади в Кремле. Перекрашены фасады дома № 2 Наркомата обороны и ГУМа.
Второй вариант действий предусматривал проведение объёмной имитации. Чтобы дезориентировать противника, выстраивались ложные городские кварталы с комбинацией различных макетов по типу городских зданий: в Александровском саду (по наружному контуру), на территории Красной площади, Тайницкого сада и откоса, Большого сквера в Кремле. Над Мавзолеем возвели макет городского здания, примыкающего к кремлёвскому корпусу № 1. Часть Тайницкого сада и трибуны Мавзолея перекрыли подвешенными полотнищами, раскрашенными под крыши зданий.
Эффективность маскировки неоднократно проверялась воздушным наблюдением и аэросъёмкой с боевых высот. С наступлением ночи вокруг Кремля поднимали в небо большое количество аэростатов заграждения. Один из них, сбитый немецкими лётчиками 7 августа, упал и загорелся у Троицкого моста. Возгорание было ликвидировано за пять минут6.
Через неделю после начала войны на крышах Оружейной палаты, Арсенала, Большого Кремлёвского дворца, корпусов № 3 и № 14 были размещены зенитные пулемётные точки. 29 июля для повышения уровня противовоздушной обороны объекта в районе Большого сквера Кремля установили две зенитные батареи корпуса ПВО, одну среднего калибра, другую мелкокалиберную.
Комендатура Кремля принимала превентивные меры для уменьшения людских потерь и материального ущерба. С 20 июля 1941 г. и до середины 1943 г., когда бомбардировки столицы прекратились, для тушения зажигательных бомб, падавших на крыши и чердаки Кремлёвских зданий, подразделения УКМК ежесуточно выделяли более сотни военнослужащих. При объявлении воздушной тревоги на территории Кремля с августа 1941 г. дежурили пять подвижных медицинских постов.
Во время первой бомбардировки Москвы и Кремля с 21 на 22 июля одна из фугасных бомб весом в 250 килограммов пробила крышу и потолочное перекрытие Георгиевского зала БКД. Приземлившись на пол зала, бомба не взорвалась, а развалилась, образовав бесформенную воронку7. Если бы взрыв произошёл, то большая часть Георгиевского зала и соседних с ним помещений были бы безвозвратно утеряны.
12 августа при попадании фугасной бомбы (1000 килограммов) в Арсенал погиб зенитный пулемётный расчёт 11 роты полка, возглавляемый лейтенантом Г. Г. Ходаревым. Всего комендатура Кремля потеряла в этот день убитыми 15 человек, 13 военнослужащих не были найдены, 40 — ранены. «Разрушена восточная часть здания Арсенала, серьёзно пострадали малый гараж (сталинский. — В. Ж.), расположенный во дворе этого здания, общежития подразделений гарнизона, складские помещения, столовая и кухня ХОЗУ УКМК. Разбиты стёкла в оконных переплётах здания рабоче-крестьянского правительства, здания УКМК (корпус № 14. — В. Ж.), 3-го корпуса (старое здание Оружейной палаты — В. Ж.) и в остальной не разрушенной части Арсенала». Бомбардировкой была выведена из строя не только городская телефонная связь, но также телефонные кабели, связывавшие Кремль с Домом Правительства (сейчас это здание Государственной Думы) и рядом таких наркоматов, как НКО, НКВД, НКИД. На втором этаже корпуса № 1, в кабинете Сталина, пришлось менять оконные переплёты, пришедшие в негодность во время бомбардировки.
«29 октября 1941 г. в 19 час. 22 мин., через 2–3 минуты с начала объявления воздушной тревоги, в момент следования подразделения из Арсенала в бомбоубежище, с вражеского самолёта в Кремль на территорию двора Арсенала сброшена бомба фугасного действия (предположительно 500 кг). Пострадало 146 чел. Убито — 41 чел., не найдено — 4 чел., тяжело ранено — 54 чел., легко ранено — 47 чел. Кроме того, разрушен малый гараж, разбиты 3 автомашины и один мотоцикл. Разрушены две арсенальские лестницы, выходящие во двор. В помещениях возник пожар, который также дополнил разрушения»8.
В 1941 г. УКМК выполнило ряд специальных эвакуационных заданий руководства страны. Был обеспечен экстренный вывоз из столицы большого количества особо важных грузов. 28 июня началась подготовка к эвакуации ценностей Государственной Оружейной палаты в Свердловск. 30 июня, 1 и 5 июля груз, упакованный в 277 ящиков, под охраной вооружённого взвода полка специального назначения был отправлен. Ответственным за эвакуацию являлся руководитель Оружейной палаты — военный техник 1-го ранга Н. Н. Захаров. К 10 июля вся работа была завершена, груз размещён в новом хранилище и обеспечен надёжной охраной9. Эвакуация прошла без ущерба для экспонатов. Пострадал лишь один — орёл из слоновой кости, у которого отломились концы шести перьев хвостовой части.
С 30 июня по 2 июля специальная команда полка специального назначения организовала погрузку в вагоны и отправку из Москвы ценностей Гохрана, хранившихся в Кремле.
4 июля специальная группа УКМК приступила к эвакуации тела Ленина из Москвы в Тюмень10; а 7 июля — документов и архивов СНК СССР из корпуса № 1. В августе 1941 г. в Свердловск был также отправлен архив УКМК.
В эти дни руководству комендатуры Московского Кремля приходилось заниматься эвакуацией и бороться за сохранение исторических ценностей и не только от пожаров и авиационных бомб противника. Так, 29 июня на запрос заместителя председателя СНК СССР М. З. Сабурова комендант Кремля представил справку о старинных трофейных орудиях, находившихся на постаменте у Арсенала, и которые переместили в Тайницкий сад на временное хранение. Всего было описано 870 пушек весом более 270 тонн, которые намечалось вывезти на переплавку на завод «Серп и молот». Спиридонов предлагал оставить в Кремле хотя бы по одному экземпляру каждого вида стволов. К счастью, ввиду отсутствия грузового транспорта исторические экспонаты в конечном итоге остались невредимы.
С 16 июля по указанию руководства НКВД Кремлёвский гарнизон стал готовиться к возможному участию в эвакуации Советского правительства. Для этого на базе подразделений комендатуры Кремля началось формирование Сводного подвижного отряда УКМК. Ядром отряда был полк специального назначения. К концу июля сводный отряд УКМК, которому было придано свыше 250 автомобилей, был подготовлен к боевым действиям как на фронте (такой вариант также предусматривался), так и при эвакуационных мероприятиях.
15 октября в связи с резким обострением ситуации руководство 1-го отдела НКВД СССР совместно с УКМК подготовили план обеспечения охраны на случай спешного отъезда руководства государства из Москвы. Однако этот документ так и остался проектом, так как не был подписан и утверждён руководством НКВД. В это время комендант Кремля подготовил два проекта боевого приказа сводному подвижному отряду УКМК. Первый — выдвижение на рубеж Можайска или Малоярославца (в зависимости от ситуации) и вступление в бой с частями противника. Второй — движение по маршруту Москва — Ногинск — Владимир — Горький, далее Куйбышев. Этот вариант предусматривался только при эвакуации правительства из Москвы автомобилями. Интересно, что в этом случае колонна на марше имела бы длину более пяти километров.
К 20 октября маршрут движения Москва — Горький — Куйбышев общей протяжённостью 1330 километров был окончательно проработан. Готовность к движению по второму варианту была определена на 29 октября. Предусматривалось также участие личного состава УКМК в принятии решения об эвакуации руководства страны по железной дороге: несколько поездов должны были отправиться со станции Москва — Горьковская-товарная.
В 1942 г. эвакуационные мероприятия с участием личного состава Комендатуры Московского Кремля продолжились. В связи с вновь возникшей угрозой бомбардировки Кремля и его музеев 27 июля в Свердловск была направлена вторая партия музейных ценностей, упакованных в 61 ящик.
А с первых дней сентября 1941 г., в связи с приближением противника к столице, кремлёвский гарнизон начал подготовку к боям на территории объекта. С конца июля началась подготовка групп по борьбе с фашистскими танками (из расчёта 2–3 человека на отделение). Теоретическая подготовка проходила в Кремле, практическое и боевое обучение — на полигоне. Все подразделения Кремлёвского гарнизона имели закреплённые за ними участки обороны. Командиры подразделений, начальники застав (караулов), коменданты комендатур персонально отвечали за состояние обороны своего участка и были обязаны всеми имеющимися у них силами и средствами препятствовать прорыву противника в Кремль, уничтожив его на подступах к объекту11.
Задачу по уничтожению бронетехники и живой силы противника в районе Боровицких, Троицких, Никольских и Спасских ворот поставили двум зенитным артиллерийским батареям, размещённым в сквере напротив здания УКМК (корпус № 14), а также пяти зенитным пулемётным расчётам, расположенным на крышах кремлёвских зданий.
10 октября комендант Кремля сообщил в НКВД СССР о готовности к минированию правительственной и кремлёвской АТС, водонасосной и тепловой станций, электрической подстанции, бомбоубежища. Для этого запрашивалось четыре тонны взрывчатых веществ, необходимое количество детонаторов и бикфордова шнура. Спиридонов просил указаний по минированию утверждённых к уничтожению объектов12. Но решения о минировании Кремля принято не было.
20 октября Спиридонов подписал приказ «О мероприятиях по усилению охраны Московского Кремля и боеспособности частей и подразделений». С этого момента объект практически полностью закрывался на ночь. Проезд автотранспорта в Кремль и из Кремля, за исключением автомобилей охраняемых лиц, с полуночи до шести часов утра запрещался. Сотрудников фельдъегерской службы и посетителей, которым необходимо было попасть в Кремль в ночное время, пропускали только через Спасские ворота.
На УКМК и 1-й отдел НКВД СССР было возложено проведение двух исторических мероприятий: торжественного заседания на станции метро «Маяковская» 6 ноября и парада на Красной площади 7 ноября. Они готовились в условиях жесточайшего лимита времени и строжайшей конспирации. Личный состав подразделений охраны узнавал о своих служебных заданиях только на месте их проведения или во время инструктажа незадолго до начала мероприятий. Так, приказ об организации охраны торжественного заседания в помещении станции метро «Маяковская» был подписан лишь утром 6 ноября.
6 ноября полк специального назначения УКМК выделил в резерв начальника охраны, два взвода автоматчиков во главе с командиром лейтенантом М. Г. Красовским, которые были задействованы для закрытия проходов на платформу со стороны тоннелей. Генерал-майор Спиридонов отвечал за обеспечение безопасности в окружении входа на станцию «Маяковская». Для перекрытия улиц и площади приказом наркома дополнительно выделялось два батальона из ОМСДОН НКВД СССР13.
На следующий день с пяти часов утра УКМК совместно с 1-м отделом НКВД СССР приступило к обеспечению условий для проведения парада на Красной площади, проходившего всего в нескольких десятках километров от линии фронта.
Несмотря на предпринятые ПВО меры по недопущению налёта вражеской авиации на центр Москвы, готовились к любому повороту событий. О сложности в обеспечении безопасности этого 25-минутного мероприятия (начало в 9.00, окончание — 9.25) говорят следующие факты. 35 медицинских постов были готовы оказать помощь в случае бомбардировки Красной площади. В их распоряжении находилось около десятка санитарных автомобилей. В готовности также находились пять восстановительных бригад и полтора десятка пожарных и других специальных автомашин для действий при разрушении зданий, мостовых, газовых и электрических сетей, при возникновении пожаров14.
Парад обеспечивался минимальными силами, которые можно было собрать в это время. Так, в резерве коменданта Кремля в эти часы находились только военнослужащие полковой школы, а командир полка находился до окончания мероприятия на командном пункте под Царь-колоколом. Известен эпизод с отсутствием операторов, которые в спешке не успели снять на киноплёнку выступление Сталина с трибуны Мавзолея. Погрешность пришлось исправлять через неделю. 14 ноября в 16.30 14 сотрудников Союзкинохроники и радиокомитета (рабочие-плотники, звукотехники, кинооператоры, осветители) приступили к работе в Свердловском зале (сегодня Екатерининский) корпуса № 1. По заранее подготовленному чертежу из деревянных покрашенных заготовок была собрана ранее изготовленная на киностудии точная копия центральной трибуны Мавзолея. К вечеру установили осветительные приборы, кинокамеры, микрофон. А на следующий день, 15 ноября, после 16.00 начались репетиции, а затем и запись выступления Сталина, которая впоследствии и вошла в фильм «Парад наших войск на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года»15.
После успешного декабрьского контрнаступления под Москвой ситуация в гарнизоне Кремля изменилась. 3 января 1942 года отменили казарменное положение для сотрудников гражданского отдела УКМК. Неаттестованный личный состав уходил домой на отдых, но обязан был при вызовах быстро явиться в Кремль. Военнослужащих Кремлёвского гарнизона, свободных от службы (средний и старший начальствующий состав, командиров охраны Отдельного офицерского батальона НКВД), разрешалось отпускать до 24.00. 15 апреля в ходе подготовки к Первомайскому параду и демонстрации на Красной площади разобрали маскировку Мавзолея и при входе в него выставили круглосуточный парный пост.
Летом 1942 года обстановка на фронте вновь обострилась. В июне комендатура Кремля обеспечивала работу 9-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва в Большом Кремлёвском дворце. Характерно, что при объявлении тревоги информация о временном прекращении работы сессии и эвакуации депутатов из зала объявлялась председательствующим на заседании.
Казалось, что и дальше деятельность кремлёвской охраны будет протекать столь же размеренно и надёжно. Однако 6 ноября 1942 года произошёл крайне неприятный инцидент. За три часа до открытия торжественного заседания в БКД, в самом центре столицы, на Красной площади, неожиданно завязался бой. Обстоятельства происшедшего внешне выглядели как классический теракт с чётко скоординированными действиями преступной группы. В 14.55 специальная автомашина с Анастасом Ивановичем Микояном выехала из Кремля через Спасские ворота по направлению улицы Куйбышева (ныне Ильинка). Не доезжая Лобного места, автомобиль остановился: путь его был преграждён извозчиком с возом сена, следовавшим с Васильевского спуска по направлению к Красной площади. Правительственный автомобиль и следовавшая за ним автомашина охраны снизили скорость и были вынуждены свернуть вправо. Когда основной автомобиль поравнялся с Лобным местом, оттуда по нему было произведено три выстрела из винтовки гражданином, одетым в форму военнослужащего. Автомобиль с Микояном продолжил движение, а из второй машины, где была личная охрана, для задержания преступника высадился сотрудник 1-го отдела НКВД СССР М. М. Милорадов.
В это время к месту происшествия бросились сотрудники УКМК Е. А. Вагин, Л. А. Стёпин, В. Т. Савин, начав перестрелку с нападавшим. Террорист залёг, обстреливая вход на Лобное место, и ранил Стёпина. Офицер комендатуры Московского Кремля Д. О. Цыба, находившийся на посту у входа в Спасские ворота поняв, что огнестрельным оружием преступника не обезвредить, выдвинулся к Лобному месту, вооружившись двумя находившимися на посту ручными гранатами. Он бросил одну гранату, но оборонявшийся продолжал отстреливаться. Тогда Цыба бросил вторую гранату, и только после этого террорист поднял руки вверх и крикнул: «Сдаюсь!». Сотрудники охраны скрутили преступника и тут же произвели поверхностный обыск, обнаружили винтовку, 25 патронов и различные документы, после чего задержанного отвели в помещение бюро пропусков у Спасских ворот, а затем доставили на Лубянку.
Задержанным оказался С. Т. Дмитриевым, тридцати трёх лет, уроженец Усть-Каменогорска, ефрейтор 1-го зенитного полка ПВО, дислоцированного в Москве. Он был сыном зажиточного крестьянина-старообрядца, малограмотным (окончил один класс начальной школы), женат, имел двух детей, состоял в комсомоле. В армию его призвали в 1939 г. в родном городе, где он до этого работал на стройке. После демобилизации Дмитриев поселился в Москве, устроился шофёром на завод «Стройдеталь». С началом войны он вновь был призван в армию, подал заявление о вступлении в партию, но ему отказали. На допросах он показал, что у него были антисоветские настроения. Немецкие листовки, с которыми он ознакомился, вызывали у него стремление выступить против коммунистической власти, отомстить за неудавшуюся жизнь. В полдень 6 ноября Дмитриев, заступив на пост в гараже полка, принял окончательное решение. Взял винтовку и 45 патронов, пошёл на Красную площадь с твёрдым решением либо совершить покушение на кого-либо из членов правительства, либо покончить с собой. Примерно через час, выдавая себя за часового комендантского патруля, встал на «пост» у Лобного места и стал ожидать удобного момента, чтобы осуществить задуманное.
Как показал арестованный, к совершению теракта против руководителей страны он начал готовиться с момента повторного призыва в армию. Так, ещё в конце 1941 г., подменяя наводчика из расчёта автомобильной зенитной пулемётной установки на площади Маяковского, Дмитриев намеревался открыть огонь по проезжавшим по улице Горького правительственным автомобилям. Остановила его только вероятность большого количества жертв среди прохожих.
Следствие по делу Дмитриева пришло к выводу, что в данном случае отсутствовал какой-либо заговор, а за террористом не стояли контрреволюционные организации или немецкие спецслужбы. Покушавшийся был человеком с несомненно больной психикой. По этой причине передача материалов следствия и обвинения (оно было подготовлено в марте 1944 г.) в военный трибунал затянулась на много лет. Только 25 августа 1950 г. состоялся суд над Дмитриевым, приговоривший его к высшей мере наказания.
Возможность совершения такого вида преступления на Красной площади выявила существенные недостатки в организации работы государственной охраны в условиях военного времени. Решающую роль в задержании преступника сыграли высокая профессиональная подготовка, точный расчёт и бесстрашие военнослужащих отдельного офицерского батальона и полка специального назначения.
Весной 1942 г. в Кремле приступили к восстановительным работам. В порядке подготовки к Первомайскому празднику было признано необходимым закончить кирпичную кладку разрушенной фасадной части стены Арсенала и восстановить крышу корпуса, в окна наиболее видных с Красной площади кремлёвских зданий вставить стёкла вместо фанеры, поправить щиты, закрывающие кремлёвские звёзды, провести ряд косметических, ремонтных и профилактических работ.
В апреле 1943 г. государственными наградами были награждены 392 военнослужащих и гражданских сотрудника УКМК, из них орденами — 311, медалями — 81 человек. Так был отмечен большой вклад личного состава комендатуры Кремля в обеспечение безопасности политического и культурного центра страны.
14 апреля 1943 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Народного Комиссариата Государственной Безопасности СССР». С этого времени Управление коменданта Московского Кремля вошло в состав НКГБ на правах самостоятельного управления, а 1-й отдел стал 6-м Управлением НКГБ СССР (Управление охраны руководящих кадров партии и правительства).
В конце 1943 г. комендатура Кремля приступила к возвращению имущества и ценностей, вывезенных из Москвы. В феврале 1944 г. из Уфы в Москву специальная команда УКМК доставила особо важный груз — архив СНК СССР. Весной из Свердловска вернулся архив УКМК. С 16 по 19 февраля 1945 г. была проведена реэвакуация ценностей Оружейной палаты с Урала. Начальником специального эшелона из девяти вагонов был назначен директор Оружейной палаты подполковник госбезопасности Н. Н. Захаров, которому для охраны груза в пути был выделен взвод автоматчиков полка специального назначения. О движении эшелона из Свердловска в Москву комендант Кремля Спиридонов докладывал лично два раза в сутки наркому государственной безопасности СССР В. Н. Меркулову. В конце марта из Тюмени в Москву было возвращено тело Ленина и помещено в Мавзолей.
За годы войны комендатура обеспечила безопасность 15 визитов глав иностранных делегаций во время их нахождения в Кремле. Там побывали Уинстон Черчилль (дважды), Шарль де Голль, Эдвард Бенеш, Иосип Броз Тито, Антони Иден и другие высокие гости. Всего за годы войны на охраняемом объекте было проведено 40 крупных государственных мероприятий.
Сотрудники кремлёвской охраны участвовали и в боевых действиях. В 1942–1943 гг. на Западный и Волховский фронты для боевой практики и психологической закалки личного состава были направлены четыре группы снайперов полка специального назначения. Это было специальное задание, со своим вооружением, боеприпасами (винтовки, револьверы, ножи, патроны из расчёта по 120 штук на каждого), экипировкой (бинокли, маскировочные халаты) и обмундированием с полевыми погонами. За исключением руководителя (офицера), у членов группы, кроме аттестатов, документов не было. Всего за время боевой стажировки снайперами полка было уничтожено более 1200 военнослужащих противника. При выполнении боевого задания погибли три снайпера полка.
В июне 1944 г. впервые после трёхлетнего перерыва Боровицкие и Спасские ворота, предназначенные для проезда автотранспорта, в дневное время стали оставаться открытыми. Жителям Москвы и Кремля это говорило о многом.
К Победе Кремль начал готовиться заранее. В марте 1945 г. приступили к проведению небольшого косметического ремонта зданий — помыли окна и покрасили рамы. Крыши вновь обрели свой привычный зелёный цвет; вернули кресты на кремлёвские церкви и соборы, сняли защитные чехлы с куполов (в отдельных местах смыли защитное покрытие 1941 г.), освободили звезды на башнях от деревянных щитов. 1 мая вновь засветились пять звёзд на башнях Кремля и заиграли куранты на Спасской башне. Москвичи в эти дни изменились, любовались кремлёвскими звёздами и ждали Победу…
Она наступила в залпах праздничного салюта. С 5 августа 1943 г. по 9 мая 1945 г. на территории Кремля было организовано и проведено 359 артиллерийских салютов в честь исторических побед Красной армии. Сводный салютирующий артиллерийский дивизион от двух дивизий НКВД СССР располагался для проведения стрельбы в Большом сквере Кремля, в том месте, где ещё совсем недавно размещались две зенитные батареи, отражавшие налёты авиации противника…
Валентин ЖИЛЯЕВ
Примечания
1. ЦА ФСБ России. Ф. 17. Оп. 25. Д. 1. Л. 201.
2. Исторический архив. 1996. № 2.
3. ЦА ФСБ России. Ф. 17. Оп. 25. Д. 9. Л. 172–173.
4. Там же. Д. 10. Л. 41–41 об.
5. Там же. Д. 9. Л. 174–177.
6. Там же. Д. 10. Л. 124–124 об.
7. Там же. Л. 48–48 об.
8. Там же. Л. 48–49, 89, 124, 140, 143, 236.
9. Там же. Л. 94–94 об., 211–212 об.
10. Там же. Д. 9. Л. 184, 186–187; Д. 10. Л. 66–70, 77–78, 86.
11. Там же. Д. 1. Л. 311.
12. Там же. Ф. 3 ос. Оп. 8. Д. 50. Л. 368.
13. ОМСДОН — Отдельная мотострелковая дивизия особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского НКВД СССР.
14. ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 8. Д. 974. Л. 2; Ф. 17. Оп. 25. Д. 21. Л. 7, 12.
15. Кремлёвский кинотеатр. 1928–1953. Документы. М. 2005. С. 639.
